.гудками,
вечно пропущенными звонками,
возвращенными через неделю
или больше.
приеду в апреле
или, может быть, в марте.
десять сантиметров на карте -
двести километров по шоссе.
я допиваю свой третий глясе,
ты набираешь какой-то там код
и будешь дома к шести, если свезет.
только там-то и нет никого -
homo homini. status quo
со своим одиночеством.
только иногда, очень редко, хочется
с кем-нибудь поговорить.
тогда набираешь "шесть-шестьдесят-три-
пятнадцать-ноль-четыре".
в твоей новой огромной дибильной квартире
холодно. когда говоришь - по стенкам бьется,
как камень в колодце,
слово.
"привет. что сегодня?" - "друзья и школа. на лестнице грохнулась, все нормально. на халяву десятки. люблю генетику. мама сказала, ты любил тоже. как там твое ничего?"
-не нашел ли новую?
миллион первую
солнечно-рыжую
любяще-умную
готовит и любит,
готовит и любит -и-так-каждый-ебанный-день-
все это такая хуетень,
что тебе надоедает за пару месяцев.
мама говорит: "с жиру бесится"
я думаю: "господи, пусть ему будет счастье,
пусть ему будет тепло и тесно - как у тебя запазухой..."-
затыкала уши. плакала и молилась
нихуя не сбылось.
это так удобно: "вот ее картины, стихи и фото.
пишет, читает и учится на отлично" - друзья с работы
в восторге, друзья разорвутся в клочья,
чтобы узнать: почем нынче такие хорошие дочки?
"сто баксов в месяц -
если будет хорошее настроение.
и премия, если покажет дневник и поддержит беседу".
пап, я наверное не приеду -
не хочу быть брошенной
снова.